Утомленные солнцем 2: Предстояние

Несмотря на все рецензии, я все-таки посмотрел фильм Никиты Михалкова "Утомленные солнцем 2: Предстояние". Честно признаюсь, увиденное повергло меня в шок. Не долго думая, тут же взял бумагу, перо и чернила. Результат представляю публике.

"Утомленные солнцем 2: Предстояние"

Никита, славой утомленный,
Оскáром златым окрыленный,
Решился на прекрасный шаг:
Второго оскара забрать.

Иль на худой какой конец
Забрать из Канн златой венец.
Чтоб веник пальмовый в оправе
Никите тешил душу в бане.

Коль эпохальная фильмá,
Так денег надо до хе фига.
И чтоб себя не обанкротить,
Никита к власть имущим ходит.

- Патриотичное кино! -
Кричит мэтр Путину давно.
- Отснимем так, что дух захватит! -
И вот, Медведев денег платит.

А деньги - что, коль есть идея,
Патриотична эпопея.
Про упырей в НКВД,
Про Михалкова на коне.

Себя, известно, барин любит:
То царь он, то он гадов рубит.
А коли вдруг он и злодей,
То с массой доблестных идей.

А тут - масштабная фильмá
Про то, какá она - Война.
Чтоб быдло вдруг не позабыло,
Какое ж это время было.

И вот, начало той Войны.
Комдив - в бараке, взаперти,
И видит сны про то как Сталин
Себя всех уважать заставил.

Отец народов - психопат,
Больной и жуткий, страшный гад.
То нож достанет из штанин,
То скажет тост. Ну, прям грузин.

Как тут его не уважать?
Возьмет он нож, тебя, и - ать!
Нарежет тонко под шафе,
И сдаст на корм в НКВД.

И вот, Война, начало грусти.
(Комдива лагерь - в Белоруси.)
Пришли военные, ЧК,
И гонят урок под бока.

Комдиву - новый приговор:
Не политзек теперь он, вор.
А политзекам, сдвинув брови,
ЧК пустило море крови.

Везет Комдиву, вот дела!
Видать, Хрущев. Амнистия.
А Сталин, дурик распроклятый,
Комдива упустил, рогатый.

Готовятся к этапу урки.
Летят на лагерь две немчурки.
Орлы фанерные. "Люфтшвайне".
(3D был создан в MS Paint'е.)

Бросают пару мегабомб:
В живых - Комдив да идиот.
У Михалкова так всегда:
В живых лишь он, да слой го быдлá.

Бегут друзья во чисто поле,
Пыхнуть глотком своей свободы,
А там не отдых и баранки,
А злы немецки мегатанки.

Не танки даже - корабли!
По всем фронтам ведут бои.
И чтобы русских запугать,
На каждом танке - мегафлаг.

Ну, и обделавшись до дрожи,
Народ спасается как может:
Идет спокойно через мост,
Неся свой скарб в другой погост.

На том мосту под все стропила
Взрывчатку ставят два дибила.
Один - минёр. Второй бараном
Глядит под юбку разным бабам.

А тут - Никита лучезарный
Плывет го с бревном под мост кошмарный.
А где Никита, уж известно,
Быдлу конец лишь повсеместный.

Минёр взмахнул своим флажком,
И мост с людьми взорвал вдогон.
Минёры выжили в той каше,
Плывут теперь с Никитой дальше.

За сим б окончить этот фильм,
Чтоб режиссер го с бревном уплыл,
Но Михалков - не тот простак,
Чтоб оскар злáтый сдать за так!

Опять нарезка: Надя, лето,
И пионерский лагерь где-то.
Чекист допрашивает дядю,
И дядя тут же ссытся кряду.

И ссутся все без перерыва.
Все, кроме Нади и Комдива.
Надюша власть не признает,
А власть её - наоборот.

Поставлена вожатой Надя,
В передовой своей бригаде,
Где отпрыски врагов народа
Доносы шьют с пол-оборота.

На Надю тоже есть донос,
Но ей донос, чай не понос:
Утерла ксивой нос чекисту,
Завистнику и сталинисту.

Потом опять идет война:
Нарезка кадров и баржá.
И грузят в трюм больных до лишка,
А так же лагерь с барахлишком.

Идут по морю. Вновь "Люфтшвайне",
И отрисовка в MS Paint'е.
И тут немчура из кабины
Выносит жопу на смотрины.

Идут в пике, и жопа в кадре,
А с корабля ему - петардой!
И все, убили шутника,
Озорника и му дурака.

И командир их эскадрильи
Решил вдруг учинить насилье.
К покорности, коль не склонить,
Так баржу эту потопить.

Убил всех, гад такой проклятый.
В живых - лишь Надя с неким дядей.
Плывут по морю не на льдине,
А на немецкой чёрной мине.

И крестит дядя нашу Настю,
А сам - того, и клеит ласты.
Плывет Надюша с миной дальше,
До берега доплыв однажды.

Выходит Настенька на сушу,
Целует мину в чёрну душу,
И отпускает её в море,
Чтоб подорвать корабль на взморье.

От взрыва дохнут "коммуняки".
Они-то, ясно, не вояки.
Им лишь бы жопу унести,
Да горы денег загрести.

Но вот опять нарезка кадров:
Зима, окоп, Комдив с эскадрой.
Минёр-дибил, да дурачек,
Да командир их, чудачек.

Не войско, право, а штрафбат,
И вдохновитель их - Комбат.
Орудий нет, одни лопатки.
А командир - в сплошных припадках.

То наорет там на кого,
Уставом вытерет чего.
То успокоится опять,
И чашку чая выпьет всмять.

Штрафбату этому, убогу,
Кремлевский полк везут в подмогу.
(Эт за какие же грехи
Мальчишек к уркам подвезли?)

Ведь на троих - одна винтовка,
Да у Комбата - монтировка.
Видать, скрывают чё архивы,
Раз мы дошли так до Берлина.

Однако немцы подошли
С другой, обратной стороны,
И так убили всех опять.
В живых, понятно, лишь Комбат.

Потом опять про нашу Надю.
Цыгане. Немцы. Партизаны.
И муки совести фашистов,
Понасжигавших пацифистов.

Смотреть не мог уж, снова кадры:
Бежит фашист; Комдив - с петардой.
Над ними вновь летит "Люфтшвайне".
На сей раз с бомбой в MS Paint'е.

Фашист с Комдивом - в храм святой,
А тут им - бомба в упокой.
Никита выкрутился шустро:
Повисла бомба вдруг на люстре!

И не убила никого!
В живых - Никита и го быдлó.
Однако кто бы там ни выжил,
А нам уже пора на лыжи.

Зима. Развалины и смрад.
Надюша. Танк. Наш Сталинград.
Танкисту плохо. Умирает.
Надюша рядом. Помогает.

Танкист, понятно, из быдлá,
И жизнь его за-кон-че-на.
Он хоть сгорел, да и контужен,
Но мэтру очень оскар нужен.

И вот, в глазах у смерти близкой
Танкист у Нади клянчит сиськи.
Не "Родина, прощай!" кричит,
Не письмецо родным строчит.

А тупо просит: "Сиськи! Сиськи!",
Мечтая тут же о стриптизе.
Увидев сиськи, умирает,
И рядом с танком замирает.

Конец фильмé. Всё, слава мэтру.
А мне, друзья, скорей карету!
Ни дать, ни взять, тут сразу оскар,
И веник Канн с нагрáдной дóской.

Хотел еще вам рассказать
Про то, что дале будем ждать,
Но есть предел всему на свете.
За сим - "финито ля комеди".